Дмитрий Гоблин Пучков: «Лучшей похвалой считаю то, что фильмы в моем переводе – единственное, что продается лучше порнографии»
Дмитрий Гоблин Пучков
«Пародийный перевод на одну картину я делаю четыре-пять месяцев»
- Вы стали известны как автор пародийных переводов. Почему решили делать их и почему затем отошли от этого?
- Вначале я озвучивал старые фильмы, которые все уже смотрели по сто раз. Когда их переводят синхронно, там масса всего проезжает мимо зрителя. Хотелось привести все в надлежащий вид. Сначала это вызвало волну возмущения: «Как же так – там смешные шутки, а у тебя их нет». Начинаешь объяснять, что в оригинале их не было. Тебе объясняют в ответ: «То были талантливые переводчики, у них есть божья искра. Они могли пошутить по ходу, и тупой американский фильм становился смешнее. А ты, серый ремесленник, так не можешь». И с определенного момента я им решил показать, что тоже умею шутить. И вот эта ахинея поверх английского текста - это мои пародии на плохие переводы, когда человек за кадром не понимает, о чем говорят, а несет неведомо что. Таких фильмов я сделал 6 штук – три «Властелина колец», «Звездные войны», «Мартицу» и «Бумер-2». Там должен быть очень понятный сюжет. Вот во «Властелине колец» несут кольцо из точки А в точку Б, а по дороге что-то на это нанизывается. Когда там эпизод, где три персонажа говорят семь реплик, бывает сложно. Надо сделать так, чтобы это было не просто привязано к сюжету, а еще и смешно. Это задачи настольно нетривиальные, что решаются только на уровне озарений. Делается такой перевод очень долго, у меня на них уходит по 4 - 5 месяцев. За это, как вы понимаете, не платят. Кончился запал и фильмы, и перестал делать.
- Откуда ваш псевдоним?
- Со службы. Был такой мультик про мишек Гамми, которые употребляли какое-то вещество и после этого начинали прыгать. Там из леса приходил гоблин и приводил огров – великанов-людоедов. И вот у русских людей гоблин – это что-то очень большое, тупое, агрессивное. Так называют бойцов ОМОНа, ну, и сотрудников уголовного розыска. А поскольку я был старшим, меня иронически звали «старший гоблин». Как-то так прилипло.
- А вы занимаетесь переводом только тех фильмов, которые вам нравятся?
- Понятно, что я говорю всегда так. Другое дело, предлагают мне не все, и я выбираю из того, что есть. Если речь идет о каких-то мегаблокбастерах типа «Аватара», которые снимают гигантские транснациональные корпорации, то там технологические вопросы настолько трудно решить, что к ним пока что не подобраться. Но подбираемся.
«Посмотрев новый фильм «Хоббит» я просто выл от восторга – накал идиотизма гарантирован там изначально»
- Приквел «Хоббит» сняли по новой технологии 48 кадров в секунду. Не кружилась голова во время просмотра?
- «Хоббит» прекрасен. Это то же самое, что «Властелин колец», только еще лучше сделанное технологически. Что же до 48 кадров, которыми он снят, тут мнения делятся радикально – одни визжат от восторга, другие плюются. Это как очень хороший телевизор – настолько странно выглядит для непривычного глаза, что многим не нравится. Но я выл от восторга! Это богатейшее поле для шуток. Накал идиотизма тут уже обеспечен изначально - все те же люди идут куда-то. С лета прикидываю, как сделать пародийный перевод. Книжку уже обработал. Там богатейший материал. Где-то через два-три месяца после Нового года, наверное, уже будет готово.
- Какие премьеры представите в нашем городе?
- В Омск я привез два новых фильма, которые озвучил. Один называется «Старая добрая оргия», другой «Семь психопатов». Первый – это комедия, которая у нас проходит по разряду «тупое американское кино». Поскольку его переводят всегда плохо, зритель никогда не понимает, о чем там идет речь на самом деле. И в результате оно ни денег не собирает, ни зрителей не радует. Я не убираю иностранную озвучку, всем слышно, как актеры говорят на самом деле. Это серьезнейшая часть фильма – игра зарубежных артистов. Будучи переведенным правильно, кино производит совершенно другой эффект. Оно становится исключительно смешным, собирает полные залы и, всем на радость, большое количество денег.
Фильм номер два – это работа ирландского режиссера Мартина МакДонаха. Наверное, многие видели картину «Залечь на дно в Брюгге» - это он снял. Его новая работа больше похожа на театральный спектакль. Это такой специфический арт-хаус, который тоже обычно никто не смотрит, их выпускают 10 копий по стране. Но будучи правильно переведенным, он превратился в бриллиант.
«Я не цензор, я – переводчик, поэтому в фильмах, которые я озвучиваю, есть маты»
- Почему в ваших фильмах есть ненормативная лексика?
- Просто я цензурой не занимаюсь, я – переводчик. Если так задумано автором в оригинале, то надо оставить все как есть. Кино в моем переводе предназначено для взрослых людей, которые приходят в зал осознанно и деньги за сеанс платят тоже осознанно. У нас есть масса звукорежиссеров, которые борются с засильем глупости и пошлости в американском кино (улыбается). Они старательно все это дело исправляют и вымарывают. Десятки талантливых людей потратили сто миллионов долларов – придумывали сценарий, ставили кино, играли там. И тут их труд доверили одному балбесу, и он за 20 долларов разделал картину, как бог черепаху.
- Какие у вас отношения с другими переводчиками?
- Так называемые переводчики меня, вообще, никак не воспринимают. У них производственные процессы построены совершенно иначе. Есть переводчик, который существует отдельно от кинопроката, ему дают английский текст. Он его переводит на русский, в 90 процентах случаев не видя самого фильма. Выглядит это всегда странно. Вот когда персонаж говорит «Come on!» - как по написанному тексту угадать, что он хочет – то ли говорит бежать, то ли предлагает сто граммов?! Дальше этот текст попадает к режиссеру озвучки. Тот тоже не смотрит фильм. По-английски он не понимает, зачем ему этот бред? И он берет перевод, как правило, среднего качества и, не зная того, что говорят в оригинале, исправляет это так, как, с его точки зрения, лучше сказать. Потом актерам, которые тоже кино не смотрят, дает боевую задачу: «Вот твои 17 фраз. Скажешь их вот так». Повторяю, режиссер кино не смотрел, о чем там говорят, не понимает, но задачу ставит легко. Получается, вообще, другое произведение.
- Считаете ли вы себя последователем кого-то?
- Когда было кино на видео, там же везде был закадровый перевод, никто ничего не дублировал. Привычный голос переводчика. Возникало такое чувство, будто ты в компании хорошего человека, и он тебе рассказывает про что-то. Перевод всегда изготавливается одним способом: из текста английского в текст русский. После этого его правит редактор и дальше его зачитывают вслух. Все остальное – профанация и попытки найти хоть какие-то компромиссы. В этом плане, наверное, я их последователь. Мне нравится такой подход. Но относительно подражания каким-то переводчикам – у меня просто нет таких знакомых. Как у бывшего оперуполномоченного мои знакомства – это уголовники и милиционеры, переводчиков нет. Даже не сажал ни одного.
- У вас такой красивый, поставленный голос. Вы занимались речью или это от природы?
- Специально не занимался. Голос поставил только благодаря участию в круглосуточных допросах! (Смеется).
- Вы переводили «Южный парк», «Поллитровую мышь» и другие мультсериалы. Почему не делаете этого сейчас?
- Мультики тяжело переводить. Во-первых, они смешные, а шутки переводить труднее всего, потому что они завязаны на всякие языковые вещи, именно на игру слов. Поскольку у нас слова другие, то и играют они иначе. Всунуть их туда проблематично. Плюс все эти «Поллитровые мыши» привязаны к тамошним реалиям, нам, вообще никаким боком не известным. У нас даже «Бивиса и Батхеда» неправильно понимают. Это глумеж над ними, а у нас это воспринимается чуть ли ни как гимн подростковой тупости.
Когда люди сообщают, что знают язык в совершенстве, всегда возникает вопрос: «Родился ли ты там, пела ли тебе мама колыбельные, читал ли ты детские книжки-раскраски?». Нашему зрителю, вообще не понятно, над чем там смеяться. Как Волк из «Ну, погоди!» у нас всем понятен, так и у них все эти маленькие Бэтти. Как вы донесете культурные реалии. Если в книжке можно дать сноску на полстраницы и объяснить, что это за персонаж, и почему над ним надо смеяться, в кино придется еще вручать трехтомник. Это безумный труд. На потоке делать невозможно. С мультиками пока не складывается.
«Когда перевожу фильмы Тарантино, мне хочется его убить»
- Почему вы не жалуете Тарантино?
- К нему у меня отношение специфическое, поскольку у Тарантино говорят все время, говорят очень много и абсолютно не по делу. Для зрителя это какие-то прикольные диалоги, когда одно и то же повторяют, со ста сторон обсасывают. С точки зрения перевода его убить все время хочется. Могу рассказать вам секретное знание – когда Тарантино отправлял во все студии свои сценарии типа «Бешеных псов» или «Криминального чтива», они возвращались обратно с надписью: «Просьба подобную похабщину в наш адрес больше не пересылать». Поставил его он только чудом, пропихнув через знакомого. Ему понравился сценарий, он выразил желание сыграть там лично и только поэтому его сняли.
- Есть что-то, что хотите перевести?
- Ближайшие выходят «Неудержимые» с Сильвестром Сталлоне и «Последний герой» с Арнольдом Шварцнегером. И то, и другое вызывает светлую ностальгию и собирает приличное количество денег, поэтому их жду.
- Куда катится российское кино?
- Оно существует в своем специальном мире. В Советском союзе государство считало этих инженеров человеческих душ важнейшим элементом пропаганды и приведения общества в чувства. Церкви не было. Мозг промывали другим способом. Книжки, песни, кино – это все было поставлено на службу государства. Соответственно, в кино давали очень серьезные деньги. Главный кинорынок планеты – США. Там было 15 тысяч площадок. В СССР – для многих открытие – их было 50 тысяч. Это, считая сельские клубы и прочее. Сейчас при немыслимом расцвете нынешней кинематографии у нас их не больше 2 тысяч. Сейчас киношники больше не являются инженерами человеческих душ, они должны зарабатывать деньги, как и все. А поскольку не все еще поломалось, государство считает себя обязанным давать им деньги. И они там, как кенгурята возле маминой титьки – пассатижами не оторвешь – копошатся возле государственного корыта. Есть микроскопическое количество тех, кто пытается зарабатывать – снимать такое кино, которое смотрят зрители и собирает деньги. А все остальные тупо осваивают бюджеты. Наше отечественное кино отбивается на этапе производства. Все зарплаты получили, что будет с фильмом дальше никому не интересно. Так и живем. Зачем им деньги дают, для меня загадка.
«Я чувствую, что ко мне обращаются за наставлениями, поэтому не несу ахинею в своих блогах»
- Правда, что в 2012 году вы вошли в Общественный совет при Министерстве культуры России?
- Да, так получилось. Я двигаю российскую культуру. Правда, пока еще ни разу туда не доехал.
- Как вы относитесь к тому, что на вашем сайте вас воспринимают уже чуть ли ни как гуру и обращаются за наставлениями?
- Нормально воспринимаю. В стране безотцовщина полная. Детям нужен папа, которые может им объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо. Обратите внимание, что я их ничему плохому не учу. Первое, что заметите, в своих новостях и пассажах, обращенных к читателю, я никогда не ругаюсь матом. Залезьте в любой ЖЖ – все наши борцы за нравственность – там просто ниагары матюгов! И эти люди разговаривают о какой-то там культуре поведения!
Когда мамы пишут: «Спасибо за сына, вы его - идиота привели в чувства». А молодые люди подходят и говорят: «Дмитрий Юрьевич, благодаря вам устроился в аспирантуру». Что я могу сказать? Хорошо, что аспирантура полниться читателями «Тупичка». Я за это чувствую некую ответственность, ахинею не несу. Я уже старенький, мне не интересно ни почитание, ни все такое. Как бывший милиционер, я не люблю, когда люди ко мне близко подходят, трогают меня, обнимаются. А поскольку это все происходит на расстоянии, то меня вроде никак и не касается.
- У вас есть проект «Гоблин – детям». Расскажите о нем.
- Сначала были крики, что дети не поймут, когда один человек все за кадром все озвучивает. Отлично все понимают. Хороший перевод - это когда ты пять минут слышишь переводчика, а дальше он пропадает, и ты смотришь кино. Если человек говорит разборчиво, успевает во все диалоги попасть, то его просто перестаешь замечать. Но вот отрицательный момент в том, что после мультиков дети могут посмотреть что-нибудь не то, фильмы, которые я озвучиваю для взрослых. Это опасно, поэтому я этим сейчас почти занимаюсь.
- Есть проект «Образование», вы выпустили несколько фильмов. Сейчас его как-то развиваете?
- Я когда-то прочитал книжку гражданина Радищева про путешествие из Петербурга в Москву, где он все разоблачил, как у нас принято. Это был наш первый диссидент. Он написал, как все у нас плохо. Екатерина написала на пятой странице книжки: «А не сумасшедший ли он?» Это мне сразу напомнило советскую карательную психиатрию. Это меня встревожило, и я начал читать дальше. Оказалось, что он работал начальником петербургской таможни. Можете себе представить, чтобы у нас начальник ГУВД, например, писал какие-то разоблачения? Дальше стало еще интереснее. Когда он ехал из Петербурга в Москву, там было 25 населенных пунктов, где он останавливался. Сейчас их уже 139. Стало еще интереснее. Едешь, всякое в голову приходит. Вот сейчас делаем из этого путешествие в стиле акын – что вижу, то пою. Получается очень интересно. Про Пугачева, Аракчеева и прочих персонажей, с мощными сравнениями персонажей XVIII и XXI века. Очень смешно получается и познавательно. Скоро будет.
«Когда говорю, что я бывший опер, у так называемой интеллигентной публики начинается бешенство»
- Вы уже 15 лет не работаете в органах и говорите, что вы милиционер. Получается, с годами это не уходит?
- У так называемой интеллигентной публики это вызывает бешенство. Отношение как к говорящей собаке. Это очень бодрит публику. Вопросы начинают задавать всякие. Мне обычно говорят про всякие профессиональные деформации психики, что я во всех людях вижу уголовников. На самом деле, когда долго общаешься с преступниками, становится понятно, что негодяем может оказаться кто угодно. Если через тебя таких людей проходит очень много, ты начинаешь разбираться в них очень хорошо. Поэтому когда начинаешь общаться с незнакомым гражданином, относишься по-христиански, со всей широтой и добротой души, но ждешь от него самых гнусных гадостей. Если он их не совершает, мое почтение. Такое бывает очень редко. Ну, а если раскроется с известной стороны, то ничего другого от него никто и не ждал. Не знаю, можно ли это считать за какое-то искажение психики? Наверное, это все-таки жизненный опыт и знание человеческой натуры.
В этом смысле служба оказалась для меня полезной. Когда сутками с негодяями разговариваешь, а они тебе врут-врут все время, то очень быстро становится понятно, кто, как и зачем это делает. Он еще говорить не начал – уже понятно: «Врет, сволочь!»
- Почему вы ушли из уголовного розыска?
- Все банально – из-за денег. Интересная работа, на свежем воздухе, с интересными людьми, но денег платят очень мало. Когда я в 1992 году устроился на службу, зарплата была 26 долларов, в 1998 уволился, была 180. Жить на это, безусловно, можно и большинство это делает. Но это неправильно. Я тогда принялся писать про компьютерные игры. За первую заметку, которую я написал за один вечер, мне заплатили 900 рублей. А за пойманного убийцу мне давали премию 200 рублей. Есть разница? Ты полмесяца дома не живешь, спишь в камере и получаешь мизер по сравнению с какой-то дурацкой заметкой. Это жесточайшее социальное несправедливость. Потому и ушел.
- Вы были кинологом, а сейчас у вас хихуахуа, почему выбрали такую породу?
- Я живу в центре города, поэтому нужна была собака, которую не надо выгуливать. И шерсти, чтобы было поменьше. Я увидел у Пэрис Хилтон чихуахуа и решил, что мне нужна такая же. Я думал, что она маленькая, значит, полная дура. Оказывается, очень умная, чрезвычайно хитрая. Точно такая же, как большая, только в миниатюре. Живет под мышкой, на коленках постоянно. Она, как кот все время при тебе. Очень хорошая – рекомендую. Если вдруг захотите собаку, то такая – самое то.
- Не устаете от просмотра кино? Не перестаете получать от него удовольствие как зритель?
- Оно, по-моему, становится только лучше. Все время что-то новое. Мастерство сотрудников фотошопа достигло таких высот, так все ловко нарисовано – глаз не оторвать! И музыка прилеплена. Красота! Не знаю, мне до сих пор интересно.
- Не обидно, что пираты стали выпускать диски с вашими фильмами?
- Ну а что с этим можно сделать? Там был один достопримечательный эпизод. Пришли пираты и говорят: «Дима, мы всякое видели, но «Властелин колец» - это единственное произведение в нашем кинематографе, которое продается лучше порнографии». На мой взгляд, серьезная похвала. Так что я не горюю.