Фестиваль «Академия» в Омске: как это было. Часть 2.

Фото: vakhtangov.ru

«ЧУЖАЯ СРЕДИ СВОИХ»

Иногда бывает так, что спектакль ставится под конкретную актрису. С «Медеей» получилось все наоборот. После 4 лет творческого простоя актриса Юлия Рутберг нашла спектакль для себя сама. А началось все с идеи художественного руководителя театра имени Вахтангова Римаса Туминаса, известного своими экспериментами. Когда готовились к 90-летию театра в 2011 году, он попросил артистов искать и предлагать интересный материал. У всех было около 10 минут на эскизный показ. Но то, что сделала Юлия Рутберг со своим давним другом, режиссером Михаилом Цитриняком, настолько впечатлило, что на отборе постановку остановили только через час. Туминас решил, что «Медея» будет завершать серию показов, посвященных юбилею.

У мифа о колхидской царевне, которая предала отца, убила брата и помогла выкрасть золотое руно ради любви к врагу ее родины Язону есть несколько обработок. Ее историю рассказывали Еврипид и Сенека. Но вахтанговцы за основу взяли постмодернистскую пьесу Жана Ануя, созданную в 1948 году в разрушенной до руин после Второй мировой войны Европе.

Текст француза выбрали, потому что он позволяет спуститься с котурнов античного театра на бренную землю. Миф, написанный гекзаметром, здесь переведен на человеческий язык, понятный и современной публике. Правда, ради динамики пьесу серьезно сократили. Весь спектакль – это 1,5 часа экшена, призванного держать внимание каждую минуту на минуту. Хотя никакого развития тут вроде бы и нет - с самого начала мы видим финал. Героиня уже умерла, пусть физически это произойдет немного позже.

Это по сути спектакль одного актера. Медея в исполнении Юлии Рутберг – центр этой вселенной. В черной пустоте сцены белая точка - кавказский ковер. В середине - героиня. Она уже давно не изнеженная колхидская царевна, которой была до своего грехопадения. Перед нами воин, спартанка, одетая в майку, военные штаны и грубые ботинки. Такой она стала в новом мире, ради которого предала родину. Но для эллинов в белых одеждах она все равно чужая - дикарка, кочевница.

Фото: vakhtangov.ru

Ее мир рухнул – любимый Язон пытается разрушить их 10-летний союз, женившись на дочери царя Креона. В юной и простой Креузе он ищет спасение от этой бесконечной страсти-войны, от существования на пределе человеческих возможностей. Но, убившая брата, не пожалела и соперницу. Другое дело Язон. Просто уничтожить его невозможно. Пока он часть Медеи, он не сможет от нее избавиться. В последней попытке присвоить себе любимого, она убивает их детей, а потом и себя. А он останется жить с этой картиной до конца дней. Медея навсегда останется в его памяти.

Как ни странно, но это жертвоприношение – акт немыслимой любви. С одной стороны, мать не хочет оставлять детей в мещанском мире эллинов, где существуют Креоны. На родине, куда ее собираются выслать, их также ждет расправа в наказание за преступление матери. Она убивает детей сама, до того, как их растерзает толпа, - из милосердия.

Фото: vakhtangov.ru

Кстати, сцена убийства, как и положено по канонам античной трагедии, показана не напрямую, а иносказательно. Медея с трепетом держит в руках два белых платка, потом опускает их в сосуды с красной краской. А, доставая, заливает ей и себя.

На самом деле такой финал уже изначально заложен самой поэтикой трагедии. Такая чудовищная расплата за предательство неизбежна. Этот грех символично изображен на сцене – как подвешенный тюк с вещами Медеи, который эллины собрали, когда изгнали ее. Весь мир Медеи, ее прошлое превращается в точку. Этот камень, который она вынуждена деражать постоянно, давит на плечи, тянет к земле.

Фото: vakhtangov.ru

В целом весь спектакль держит на себе Юлия Рутберг. Она играет неистово, при этом без крика и истерики. Ей удается даже шепотом показать, перед какой бездной стоит Медея. Во время спектакля в ней рождается ненависть, которая испепеляет все. И в то же время ее героиня невероятно нежная, не в том сентиментальном смысле, который сйечас часто вкладывают в это слово. А в том, какой может быть настоящая женщина.

Надо отдать должное Григорию Антипенко, исполняющему роль Язона, он ювелирно смог оттенить главную героиню. Именно в дуэте с ним Юлия Рутберг смогла раскрыться так, что эту работу актрисы критики уже назвали эталонной. Неслучайно спектакль с большим успехом идет уже седьмой год.

Фото: vakhtangov.ru

«14 СТРАШНЫХ УРОКОВ ИСТОРИИ»

Другая постановка, с которой вахтанговцы познакомили омичей, – спектакль «Наш класс. 14 уроков». В ней участвуют еще совсем молодые актеры из Первой студии Вахтанговского театра. Вместе с режиссером Натальей Ковалевой они работали над этим спектаклем пять лет – с тех пор, когда еще учились в Щукинском училище. Произведение драматурга Тадеуша Слободзянека после выхода в свет в 2008 году разделило польское общество на два лагеря. В книге о том, что нужно проходить, пусть и такие нечеловечески страшные уроки истории, вспоминая о них спустя 70 лет после войны. Начинается все 10 июля 1941 года в небольшом польском городке Едвабне. В тот день поляки согнали в овин и сожгли сотни своих соседей-евреев. Заканчиваются уроки истории в наши дни рассказом о тех ее участниках, которые дожили до 2000-х. Все герои имеют реальных прототипов.

На сцене восемь школьных досок и десять табуреток. На них сидят люди. И около минуты просто тишина. Такие затяжные паузы, когда ничего не происходит есть у Андрея Тарковского, а позже они появились у Давида Линча. В этот момент, казалось бы, скуки нам дают возможность подумать о чем-то важном, углубиться в себя. А здесь это, наверное, как минута молчания перед той трагедией, которая сейчас разыграется. Вся постановка представлена как несколько уроков, действие происходит в классе. На досках имена и даты рождения и смерти героев. Их 10 – три девочки и семь мальчиков. Поляки и евреи учатся вместе, они дружат, влюбляются, ссорятся. И никому нет дела до национальностей. «Мы одноклассники – это почти как семья», - эта фраза рефреном звучит через весь спектакль.

Фото: vakhtangov.ru

А дальше - ужас тоталитарной системы и то, как с этим справляются обычные люди. Одного из поляков обвинили в создании подпольной организации, жестоко пытали. А когда выпустили, он решил, что сдал его еврей. Это и стало началом погрома с чудовищными сценами, когда одного из одноклассников били до полусмерти, а потом добили камнем. А одноклассницу Дору изнасиловали потом сожгли вместе с ее ребенком и еще несколькими сотнями таких же безвинных евреев. Сцена гибели людей, запертых в овине, описана с детальной, почти кинематографической точностью.

Но и в этой истории, перемоловшей людей, как жернов, были те, кто смог остаться Людьми. Полька Зося укрывает еврея Менахема, а немец Владек спасает еврейку Рахельку, на которой потом женится.

Фото: vakhtangov.ru

Фото: vakhtangov.ru

Еще один одноклассник Абрам, спасается чудом, потому что его семья переезжает в далекую Америку. И только спустя несколько лет он узнает о страшной гибели всех своих родных. И далее идет длинный перечень тех, кто погиб в его семье - дяди, тети, сестры, братья, бабушки и дедушки.

Но у спектакля, как ни парадоксально, счастливый финал. Все умершие не уходят со сцены, а наблюдают за жизнью со стороны. И там, по другую сторону, они – поляки и евреи – наконец, поняли и простили друг с друга. В жизни земной тех, кто встал на путь зла, ждет кара. Один из поляков разбивается на машине, у него гибнет в авиакатастрофе сын. Другой умирает от рака. А заканчивается спектакль словами Абрама, который снова озвучивает длинный перечень имен своих близких. Но это уже его многочисленные дети, внуки и правнуки. Они живы, род продолжается. Жизнь продолжается.